Развязные манеры Пьемура не мешали разглядеть, что он искренне встревожен.

— Мы сказали тебе все, что знаем сами, и все, что знает Рут', — Джексом замолчал, спрашивая дракона о последних новостях. — Ну вот, Рут' говорит, что мастер спит. Еще он говорит, что драконы не позволят ему покинуть нас.

— Вот оно что — драконы не позволят ему уйти? Ну и дела! — Пьемур покачал головой. — Хотя, должен признаться, меня это вовсе не удивляет, — продолжал он с обычной непосредственностью. — Драконы знают, кто их друг. Так вот, как я уже сказал, мастер Робинтон задумался о том, что было бы разумно с нашей стороны побольше разузнать о Южном — тем более что Ф'лар сам имеет на него виды.

— Откуда ты так хорошо осведомлен о намерениях Робинтона и Ф'лара? — поинтересовалась Шарра.

Пьемур фыркнул и погрозил ей пальцем.

— Я-то знаю откуда, а вот вы — догадайтесь! Но ведь я прав, не так ли, Джексом?

— Про замыслы Ф'лара ничего не могу сказать, но, держу пари, не он один интересуется Южным.

— Твоя правда! Но, полагаю, ты понимаешь, что решающее слово принадлежит ему?

— А вот я, например, так не считаю, — заявила Шарра. — Мой брат — властелин холда... Да, это так, — горячо воскликнула она, видя, что Пьемур собирается возразить. — Или, во всяком случае, будет им, если его холд признают северные лорды. Он рискнул поселиться здесь вместе с Ф'нором, когда тот отправился на десять Оборотов назад. Тогда больше никто не отважился последовать его примеру. Он терпеливо сносил все выходки Древних, и теперь у него прекрасный обширный холд, к тому же личинки надежно защищают его от Нитей. И никто не может оспорить его право владеть тем, что у него есть...

— Разве я против? — поспешил согласиться Пьемур. — Но, несмотря на то что Торик принял уже много народу, перебравшегося сюда с севера, он не сможет безгранично расширять свои владения! Ему бы суметь обработать и защитить то, что у него есть. А ведь на Южном столько земель, что никто даже не может себе представить — ну, кроме меня, разумеется! Клянусь Скорлупой, я прошагал по этому материку путь, никак не меньший, чем расстояние от верховьев Тиллека до оконечности Нерата у нас на севере! — Насмешка в его голосе неожиданно сменилась восхищением. — Как вспомню тот залив, до которого мне удалось добраться... Это нечто потрясающее! Противоположный берег не разглядеть в знойном мареве, хоть мы с Дуралеем два дня тащились через непроходимые пески. Воды осталось только-только на обратный путь — ведь я был уверен, что песок скоро сменится нормальной землей... Я послал Фарли вперед — сначала к другому берегу, потом к устью реки, но в картинах, которые она передавала, один сплошной песок. И тут я вижу: дело дрянь, придется возвращаться. Но, — он повернулся к слушателям, — вы, конечно, понимаете, что за тем заливом может быть еще столько же земель, сколько я пересек, прошагав до него от холда Торика. А ведь я так и не обошел материк по кругу! Торику не справиться и с половиной того, что я облазил. А это, заметьте, только западная сторона. Теперь восточная... Чтобы добраться от Торика до вас, у меня ушло целых три недели, причем часть пути нам пришлось проделать вплавь. Кстати, мой Дуралей — отличный пловец! Всегда свеж, как весенний рассвет, и никогда не жалуется. Как вспомню, каким отборным зерном кормил своих скакунов мой папаша и чем приходится довольствоваться бедняге Дуралею! И это при двойной-то нагрузке! — Пьемур замолчал и сокрушенно покачал головой при мысли о подобной несправедливости. — Так вот, — он поспешил вернуться к своему рассказу, — как мне было велено, я проводил разведку и при этом двигался в вашу сторону. Правда, я рассчитывал попасть сюда гораздо раньше! Кто бы знал, до чего я устал! И ведь никому не ведомо, сколько мне еще предстоит скитаться, пока я не доберусь до цели.

— А я-то думал, ты искал нас!

— Так-то оно так, но мне придется продолжить путь... раньше или позже. — Он приподнял левую ногу, ту, которую все время поглаживал, и изобразил на лице гримасу боли. — Клянусь Скорлупой, больше не смогу сделать ни шага! Нога стоптана почти до колена — ведь так, Шарра?

С поднятой ногой он подполз по песку к целительнице, которая озабоченно смотрела на него. Она ловко размотала лохмотья, которые скорее всего некогда были куском Пьемурова плаща, обнажив длинный, недавно заживший шрам.

— Нет, ты скажи, Шарра, — разве можно ходить с такой ногой?

— По-моему, нельзя, Пьемур, — сказал Джексом, критически оглядев едва затянувшуюся рану. — Как ты считаешь, Шарра?

Девушка переводила взгляд с одного на другого, глаза ее смеялись.

— Совершенно определенно — нет! Твою ногу нужно долго отмачивать в теплой соленой воде, потом выдержать на солнце, и то вряд ли это поможет. Потому что ты, Пьемур, ужасный негодяй, а вовсе никакой не арфист, посланный с ответственным поручением. Любой добропорядочный холдер пришел бы от тебя в ужас!

— Ты вел записи во время путешествия? — спросил заинтересованный Джексом; он несколько завидовал свободе, которой пользовался Пьемур.

— Вел ли я записи? Я? — Пьемур насмешливо фыркнул. — Да почти вся Дуралеева поклажа это и есть записи! Как ты думаешь, почему я хожу таким оборванцем? Просто у меня нет места для лишней одежды. — Понизив голос, он нагнулся к Джексому: — А нет ли у тебя здесь случайно пары листочков бумаги? У меня есть кое-какие идеи...

— Есть, и притом полным-полно. И чертежные инструменты тоже. Пойдем!

Джексом поднялся. Пьемур, ни на шаг не отставая и лишь едва заметно прихрамывая, двинулся за ним. Джексом вовсе не собирался показывать Пьемуру свои неуклюжие попытки составить карту ближайших окрестностей. Но он забыл, что от проницательного взгляда арфиста ничего не скроешь. Пьемур сразу обнаружил рулон аккуратно склеенных листков и, даже не думая спрашивать разрешения, развернул его. Скоро он уже кивал головой и что-то бормотал себе под нос.

— Я смотрю, ты тут даром времени не терял! — ухмыльнулся молодой арфист, и Джексом понял, что его работа получила одобрение. — Вижу, в качестве единицы длины ты использовал Рут'а? Вполне здраво. А я научил Фарли, свою королеву, летать как бы по шагам, только очень длинным. Я считаю секунды и наблюдаю за ней, а она в конце каждого своего «шага» делает нырок. Я замечаю количество секунд, а потом, составляя карту, высчитываю расстояние. Н'тон, когда работал вместе со мной, дважды перепроверял мою меру, так что я уверен, она довольно точна. А если еще принять в расчет скорость и направление ветра... — Взгляд его упал на высокую стопку чистых листов, и он восхищенно присвистнул. — Они мне очень пригодятся, чтобы запечатлеть те места, где мы с Дуралеем уже побывали. Так что, с твоего позволения...

— А как же больная нога? — с непроницаемым лицом спросил Джексом.

Пьемур с непонимающим видом уставился на него, потом они оба дружно расхохотались, да так, что Шарра прибежала узнать, что их так развеселило.

Следующие несколько дней пролетели вполне безмятежно. Они начинались с доклада Рут'а о состоянии здоровья мастера-арфиста. В первое же утро Пьемур заметил, что Дуралей объел всю окрестную зелень, и спросил, нет ли где поблизости подходящих лужаек. Прихватив с собой Пьемура, Джексом с Рут'ом слетали на пышные луга, раскинувшиеся в пойме реки, к югу от их убежища. Путь занял у них добрый час. Рут' с готовностью помогал собирать охапки высоких сочных трав, лениво колыхавшихся на ветру. Пьемур объявил, что на таких отличных кормах даже бедняга Дуралей может слегка нагулять тело. Рут' добавил — специально для Джексома, — что в жизни не видел скакуна, у которого был бы такой голодный вид.

— Мы не собираемся откармливать его для тебя, — посмеиваясь, сказал Джексом.

«Ведь он — друг Пьемура. А Пьемур — мой друг. Я никогда не ем друзей моих друзей!»

Джексом не удержался и передал это рассуждение Пьемуру, который так и покатился со смеху, а потом хлопнул дракона по крупу с такой же грубоватой лаской, с какой он обычно обращался со своим Дуралеем.